Вопросы семьи и брака
Я начну с замечательного афоризма о.Дмитрия Смирнова, которое символизирует собой очень распространенное в нашей Церкви отношение к браку. Как-то на вопрос о решении демографической проблемы, о.Дмитрий сказал - "А у меня на приходе проблема эта уже решена - у нас многодетность как в Бангладеше". Меня это удивило. Получается, что для православного священника благоденствие в семье символизирует мусульманская страна, где в основном и дети и взрослые живут так, как мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь жил в нашей стране. Почему именно многодетную семью нам предлагают в качестве идеала православной, христианской семьи - я понять не могу.
На самом деле многодетная семья - это семья архаичного, малоцивилизованного общества. Опыт самых разных стран - и христианских и нехристианских - показывает, что как только уровень цивилизованности населения поднимается на достаточную высоту, рождаемость резко падает. Здесь равны европейские страны и та же Япония, например. Многодетная семья - это семья, которую мы получили из дохристианского прошлого. То, что в христианской истории многодетная семья существовала на протяжении веков - это просто свидетельство того, что христианская цивилизация на определенных этапах не достигла ещё такого уровня, когда у супругов возникает потребность иметь меньше детей.
Апостол Павел в своем послании (см. 1Тим 2-15) говорил о чадородии, но чадородие тождественно понятию "материнства", а не "многодетности" и надо именно в этом контексте это слово употреблять, чтобы не было недоразумений.
В современной науке этот вопрос рассматривается и обсуждается со следующих позиций. Во-первых, в архаичных обществах - я сейчас не говорю о тех обществах, которые настолько архаичны, что мужчины и женщины не связывают сексуальные отношения с зачатием детей, а в тех обществах, где рождение детей связывается с половыми отношениями, там существуют вполне определенные мотивы для чадородия - высокая смертность: надо, чтобы хоть кто-то из детей выжил. Вот это характерный стимул в многодетных семьях в таких условиях.
Очень важное объяснение многодетности в малоцивилизованных обществах связано, во-вторых, с тем, что люди в этих обществах не обладают той необходимой степенью личной ответственности за будущее своих детей, они не озабочены, чтобы дать своим детям должное воспитание, образование, создать для них такие культурные, материальные и социальные условия жизни, которые позволили бы им в дальнейшем реализовать себя должным образом. Недостаток ответственности и недостаток развития личностного начала, как в родителе, так и в ребенке, порождает подобную многодетность.
Третий, очевидно, имеющий место мотив. Для людей архаичных обществ половые отношения представляются одним из самых главных и сильных переживаний; при этом отсутствуют средства, которые не допускают зачатие. Если бы они у них были - они бы, вероятно, были бы не столь многодетны. Таким образом, многодетная семья - это семья, которой характерна не столько для христианского, а для всех обществ; и это семья, которая со временем, по мере социального, культурного развития, начинает уменьшаться во всех странах.
Впрочем, защита многодетной семьи часто аргументируется именно ее архаичностью. "Все, что было раньше, было лучше": в XIX в. было лучше, чем в XX в., в XVI в. лучше, чем в XIX в. и т.д. и т.п. Точка зрения характерная, кстати сказать, не столько для христианской, сколько для китайской культуры - чем древнее, тем подлиннее.
С другой стороны, культ многодетности в нашей церковной жизни обусловлен значительными католическими влияниями в нашем богословии, до сих пор непреодоленными. Католическое богословие многие века базировалось на взгляде на брак блаж.Августина, трактат которого о любви Бердяев остроумно назвал "трактатом о животноводстве". Действительно, для бывшего манихея блаж. Августина брак с его неизбежными "низменными плотскими отношениями", мог быть оправдан только одним - появлением детей. Поэтому целью брака в католическом богословии считается исключительно рождение детей. Развитию этого взгляда послужили очень многие почтенные монашествующие и целибаты, не знавшие брака, которым свойственно заимствованное ещё у блаж. Августина негативное отношение к плотским отношениям как безусловно низменным, оправдать которые может только одно - чадородие. Вот почему позиция римо-католической Церкви в отношении, например, абортов и противозачаточных средств, гораздо ближе нашим ревнителям чадородия, чем наши же "Основы социальной концепции РПЦ". Я уже не раз слышал упреки о том, что "Основы социальной концепции" "недостаточно православны". Что же, римо-католическое богословие более православно? Я проиллюстрирую это некоторыми примерами. Для римо-католиков, которые в основной своей массе считают чадородие смыслом семьи, аборт совершенно невозможен ни при каких обстоятельствах. "Основы социальной концепции", в случае, если жизни матери грозит опасность при рождении ребёнка, допускают - не рекомендуют, а допускают - возможность для матери выбора между абортом и риском родов, чреватым ее собственной смертью. Позиция католиков, восходящая к их представлению о смысле брака, представляется в своем роде очень последовательрой Если смысл брака - в чадородии, то всё должно быть принесено в жертву именно этому, и мать должна быть готова к тому, чтобы умереть, рождая ребёнка. Но за рамками этого рассуждения остаётся другой вопрос: а, собственно, почему жизнь матери должна приноситься в жертву жизни ещё нерожденного ребёнка? Тем более если у этой матери есть уже другие дети и есть ещё муж, который ведь не всегда будет рад смерти жены... Наши, православные "Основы социальной концепции", поступают более мудро. Они уравновешивают право на жизнь матери и право на жизнь ребёнка, и предоставляют матери право выбора в крайней, опасной для жизни матери, ситуации.
То же самое касается противозачаточных средств. "Основы социальной концепции" очень четко дают указания, что неабортивные противозачаточные средства могут быть допускаемы, а абортивные не допускаемы ни в коем случае. Многие наши священники, сталкивающиеся с подобного рода терминологией, говорят, что "всё это от лукавого, любое противозачаточное средство - это грех, зачем "Основы социальной концепции" погружаются в эту гинекологию?" На самом деле это очень важный момент. Потому что, допуская по сравнению с бОльшим грехом использование неабортивных противозачаточных средств как возможный мЕньший грех, "Основы социальной концепции" проявляют очень последовательный и православный подход к браку. Они тем самым указывают на то, что целью брака является не рождение детей, а отношения между супругами, которые при определенных обстоятельствах могут не иметь детей вообще или иметь ограниченное количество детей. При этом плотские отношения между ними могут существовать.
Здесь возникает ещё один вопрос: а что же такое плотские отношения? Если целью брака не является рождение детей, то является ли рождение детей целью плотских отношений? Нет, их целью является общение между супругами. (Правда, я убежден, что плотских отношений, в таком виде, как сейчас, в раю не было - уж слишком они безобразны в той форме, в которой они существуют сейчас. Половые отношения в раю имели какой-то другой характер, какой - об этом могут размышлять лишь монахи, которые вообще к этой проблематике относятся очень неравнодушно.) Я вспоминаю эпизод, когда мой уже ныне покойный духовник - о.Василий Ермаков, который отличался достаточным традиционализмом, беседовал с одним человеком. Я слышу, о. Василий говорит: "Ладно, брак честен, ложе нескверно". Кающийся упорно начинает ему что-то говорить. "Брак честен, ложе нескверно." - повторяет о. Василий и хочет уйти. Тот опять: "Батюшка…". А между тем о.Василий повторяя слова апостола Павла стремился остановить тот жуткий стриптиз, который почему-то очень хотел предложить ему этот самый кающийся - "нет, батюшка, скверно моё ложе и вот послушайте как оно скверно". Действительно, перед нами очень серьёзная проблема, потому что, если мы отдаём себе отчет в том, что целью плотских отношений не является только лишь чадородие, рождение детей, то мы должны вообще эту тему вынести за рамки исповедального разговора. Хотя на исповеди можно говорить обо всём, но не всё имеет отношение к исповеди.
Мне довелось ещё много лет назад делать доклад на Рождественских чтениях по поводу программ полового воспитания. В этом докладе я достаточно резко говорил о том, насколько предлагаемые программы неприемлемы. Но вопрос всё равно остается очень важным. Безусловно, Церкви нужно задуматься, каким образом воспитывать наших прихожан, и прежде всего, конечно, детей вот в этой самой сфере, на которую было наложено долгое время табу. Лицемерный пуританизм советского общества приводил к тому, что представление о брачной жизни, о плотских отношениях люди черпали из самых сомнительных источников. То же самое происходит и сейчас. Поэтому когда мы справедливо критикуем те программы полового воспитания, которые предлагаются сейчас в школах, мы не только должны их критиковать, мы должны предлагать какую-то альтернативу. Но уже само словосочетание "Православный курс полового воспитания" звучит как "деревянное железо" - как же такое может быть. Не может православный человек быть воспитан в плане половой жизни. А как же без этого строить воспитание, подготовку людей к браку? Но я тем не менее дерзаю называть вещи своими именами - это действительно актуально. В данном случае мы, и это очень хороший аргумент против наших ревнителей "советского пуританизма" в Православной Церкви, можем сказать, что они ведут себя как католики, а не как православные.
Я часто вспоминаю мой опыт общения на очень серьёзной конференции в Петербурге, посвященной вопросам биоэтики, с католическими священниками. Они непримиримо говорили о браке, что брак - это прежде всего рождение детей, что любой аборт - это грех, что женщина должна умирать в родах, что противозачаточные средства недопустимы, что нужно выяснять, в какие дни можно женщине забеременеть, а когда плотские отношения недопустимы. И вот почтенный священнослужитель-целибат подробно рассказывал о методиках, какими должна пользоваться женщина, чтобы она могла выяснить, в какие дни у неё не может быть зачатия, и в эти дни не вступать в плотские отношения, чтобы не согрешить, ибо супружеские отношения оправданы только тогда, когда она может зачать... Я чувствовал за всеми этими разговорами психоаналитически обнаруживаемый момент, что люди, в глубине души не познавшие брака, хотели максимально отравить своим мирянам жизнь в браке подобного рода просто унижающими человека обсуждениями и рассуждениями.
Ещё один существенный момент. Мы, конечно, не готовим к венчанию наших брачующихся. Более того, с одной стороны, мы венчаем всех подряд, а с другой стороны - тех, кого мы знаем, мы стараемся обвенчать обязательно с православными. Вспоминаю, как во время чтения мною лекции по христианскому кинематографу, я разбирал эпизод, когда ап. Петр благословил главных героев - язычника и христианку на брак. Здесь я не мог не пошутить обращаясь к своим слушателям: какой всё-таки малоцерковный человек ап. Петр! Вместо того, чтобы потребовать от главного героя принять крещение, научиться "вычитывать молитвенное правило", "выстаивать богослужение" и т.д. и т.д., он благословляет их на брак только лишь на том основании, что жених готов признать за своей будущей женой право оставаться христианкой. В этом скрывается глубокая вера ранней Церкви в силу христианства. Мы же идем по другому пути.
В то же время я не согласен с умалением законного гражданского брака. Мы встречаемся сейчас с какой опасностью - люди, которые не берут на себя никаких обязательств, но хотят поиграть в брак, венчаются без свидетельства о браке. И в редких случаях, при нашей безответственности - это одна из основных частей нашей ментальности постсоветского времени - когда от тебя ничего не зависит и значит, ты ни за что не отвечаешь - люди стремятся венчаться без гражданского брака - именно, чтобы не связывать себя никакими обязательствами с другим человеком. Я считаю, что в таких ситуациях всё должно решаться индивидуально. Ведь есть, например, наш пресловутый жилищный вопрос, когда люди хотят жить вместе, но не могут регистрировать брак по какой-то причине. Конечно, здесь можно пойти на уступки, когда ты людей знаешь. Но когда ты людей не знаешь, мне кажется, что наряду с прохождением ими какого-то курса предбрачной катехизации, безусловно, должно быть поставлено условие наличия у них свидетельства о браке.
Теперь что касается расторжения брака. "Основы социальной концепции" пошли гораздо дальше поместного собора 1917-1918 гг., и предложили уже две дюжины причин для расторжения брака. Не со всем бы я, наверное, здесь согласился, слишком это широкий подход; но если мы говорим о существе дела, то мы действительно сталкиваемся с очень серьёзной проблемой. В разных епархиях, при отсутствии церковного суда, у нас существуют совершенно разные подходы к расторжению брака, при том, что расторжения вообще быть не должно. В некоторых епархиях достаточно одному супругу придти в епархиальное управление, предъявить паспорт, ксерокопию свидетельства о разводе и прошение о расторжении церковного брака - и он получает факсимиле архиерея, благословляющее расторжение брака. Это вызов церковному пониманию брака. На самом деле правильнее было бы сделать так, как это, впрочем, и делается в иных епархиях, не принимать никакого прошения о расторжении церковного брака. Если человек, который был в венчанном браке, расторгнул свой гражданский брак и потом, уже уйдя от супруга, решается на то, чтобы вступить во второй венчанный брак, - то вот тогда он должен прийти в епархию, представив свидетельство о расторжении предыдущего гражданского брака с указанием причин его расторжения; и если архиерей сочтет это возможным, тогда пишется прошение благословить его второй брак. Не расторгнуть первый, а благословить второй. До революции расторжение брака происходило на уровне Синода, т.е. происходило подробное расследование, и только Синод давал санкцию на расторжение брака. Это была очень затрудненная процедура.
Когда мы говорим о расторжении церковного брака, мы должны констатировать, что сейчас у нас эта практика очень упрощена и мы игнорируем то, что на самом деле общественное мнение было бы очень важным моментом для сохранения наших браков. Но для того, чтобы было общественное мнение, нужна община, некая общинная жизнь. И действительно, я бы этот момент подчеркнул, не будет у нас полноценных венчаний, если они будут у нас оставаться индивидуальной требой. На приходе венчание должно происходить в присутствии общины. Человек должен ощущать себя ответственным перед теми людьми, которые знают его. Даже если он вступает в брак, например, с инославным. Такие браки ведь благословлено венчать (если речь идет о римо-католиках и традиционных протестантах). Но этого, конечно, у нас нет, и поэтому в качестве предварительной меры превращения венчания из индивидуальной требы над неизвестно кем совершаемым, нужно искать путь катехизации и одновременное введение людей, собирающихся венчаться, в ту общину, в которой они собираются венчаться.
Мы сейчас перечислили очень много проблем. Важно, что мы хотя бы проговариваем эти проблемы, мы не делаем вида, что они не существуют. Но наш разговор может упереться в одно - ни один священник, и даже ни один настоятель не может решить многие из этих проблем на своём уровне. Есть проблемы, которые должны решать на епархиальном уровне и даже общецерковном. Они до сих пор на этом уровне не решены, и я не думаю, что будут решаться. Я сужу об этом по нашей боязни вызвать гнев ревнителей старомосковского благочестия, гнев ревнителей многодетных браков, часто самих не имеющих детей - это действительно проблема, которая мешает нашей Церкви решать очень многие серьёзные вопросы.
